Тюльпаны

Интересно, интересно
Себя потерять на рассвете,
Стучаться в прозрачные двери
И знать, что никто не ответит…
Э. Шклярский

Она сидела в кресле с высокой спинкой и перебирала четки. Щелк-щелк – играли бусинки в тонких пальцах – щелк-щелк… длинные темные волосы рассыпались по плечам и доставали почти до самого пола. В своем черном платье она была похожа на фарфоровую статуэтку. О том, что она жива, говорила только слегка вздымающаяся грудная клетка. И руки…
Щелк-щелк…
Она смотрела в окно. Там, за стеклом, зеленел сад, летали бабочки и пели птицы. А у нее уже не было сил выйти в сад. Она теперь могла только лишь смотреть в окно.
Щелк-щелк…
- Марина.
Я боялся. Да, боялся этого момента. Не стоило уезжать так далеко и так надолго… Нельзя было ее бросать… Сейчас передо мной – призрак. Тень той девушки, которую я люблю больше жизни.
Она перевела на меня взгляд остекленевших глаз. Они уже не зеленые, а почти прозрачные. Посмотрела и вновь повернулась к окну. Не узнала… она меня не помнит. Не узнала. Бедная, бедная девочка…
- Марина, - ну почему, почему я вновь повторяю это имя?!
- Кто вы? – шепот. Как шелест ветра.
- Ты правда не узнаешь меня?
- А я должна? – на белом лбу появились складки. Она пыталась вспомнить, и не могла. – Я вас знаю? Не помню… не помню ничего.
Она давно уже никого не узнавала. Даже родную мать. Безумие… Я не верил в это. Никогда. Марина не могла сойти с ума… Но одно я знал точно. То, что жить ей оставалось дня три, не больше. В воскресенье – Пасха. Ее не станет на следующий день.
Я развернулся, чтобы уйти, но тихий голос остановил меня.
- Сэр… пожалуйста, отведите меня в сад. Они не разрешают мне выходить из комнаты, а я так люблю тюльпаны…
Как можно было ей отказать?
Когда я взял ее на руки, мне показалось, что я держу кошку – настолько Марина исхудала. Она вцепилась в мою рубашку, словно утопающий, которому бросили спасательный круг. Я вынес ее в сад и осторожно поставил на землю, готовый в любую секунду подхватить, если девушка потеряет сознание. Марина протянула бледную исхудалую руку и коснулась только что распустившегося цветка абрикоса. Опираясь на мою руку, она сделала несколько шагов. Когда девушка обернулась, я утонул в ее глазах – столько счастья было в них. Она попросила меня сорвать для нее несколько тюльпанов. Прижав букет у груди, она улыбнулась. Улыбнулась так, как когда-то давно… просто и радостно.

Я усадил ее в кресло-качалку, установленное среди фруктовых деревьев. Ветер срывал белые лепестки и бросал ей на платье, словно пытаясь украсить траурный наряд. Мне показалось даже, что на щеках Марины проступил румянец. Она смотрела в голубое небо, прижимая к груди принесенный мной букет.
- Жорж…
Мне показалось, что я ослышался. Не может быть… не может. Я бросился к ней, взял за руку.
- Марина… Ты можешь повторить?
- Что, Жорж? Что повторить?

8.05.06